Три философских вопроса, которые мы рассмотрим в этой главе, не одинаково сложные. Первый — самый простой: являются ли материальные объекты физического мира нематериальными в некотором отношении?
Второй труднее: вводит ли существование человеческого разума элемент нематериальности в материальный мир? Последний и самый сложный звучит так: есть ли во вселенной существо или существа, являющиеся полностью нематериальными?
Читатель, который помнит наши рассуждения из восьмой главы, уже имеет некоторое представление об ответе Аристотеля на первый вопрос. В ней мы увидели, что все изменяющиеся объекты физической природы состоят из материи и формы. Мы пришли к этому, анализируя произведения человеческого искусства. Художник или ремесленник берет материалы, облик которых можно трансформировать, и, работая с ними, создает произведение искусства — придает им форму, которой они изначально не обладали. Деревянные бруски становятся стулом в результате усилий человека, направленных на придание им формы стула, которой они не обладали, пока мастер не трансформировал их.
Важно не забывать, что форма — это не очертание. Стулья имеют множество различных очертаний, но при любом из них все они стулья. Именно форма, а не очертание делает все стулья различных очертаний представителями одного вида вещей. Форма была идеей, которая возникла в голове мастера до того, как он начал воплощать ее, трансформируя дерево в стул. Обладая идеей, создатель имеет представление о виде материального объекта, который он хочет сделать. Как идея в голове мастера является пониманием вида будущего объекта, также и форма в материалах, трансформируемых мастером, относит их к определенному виду производимого объекта.
Не важно, идет ли речь о продуктах человеческого искусства или о произведениях природы, все материальные объекты имеют один нематериальный аспект.
Форма — это не материя, а материя не форма. Вещи, состоящие из формы и материи, обладают нематериальным аспектом так же, как материальным.
Мы способны думать о материи без формы, но чистая абсолютно бесформенная материя не может существовать. Формы, которые принимает материя, приводят в действительность ее возможности. В отсутствие хоть какой-нибудь формы материя сама по себе не имеет действительного проявления, а того, что не имеет действительного проявления, не существует.
Будет ли справедливо сказать, что формы, принимаемые материей, не существуют отдельно от материи, которой они придают какой-то вид действительного проявления (например, стула или дерева)? Формы, являющиеся нематериальным аспектом материальных вещей, — это материальные формы, существующие в материи. Но единственная ли это форма существования? Бывают ли формы отдельно от вещей, состоящих из материи и формы?
Аристотель отвечал на этот вопрос утвердительно. Здесь следует вспомнить наш разговор из шестнадцатой главы. Там я отмечал, что, согласно Аристотелю, человеческий разум понимает, к какому виду вещей относится стул или дерево, поскольку имеет о них представление. Это представление состоит из понимания формы объекта, формы без материи.
Это примечание относится к разнице между работой ума мыслителя и ума производителя.
Выступая в качестве производителя, ум обладает производительной идеей, которую он использует для трансформации сырья в стулья. Он применяет свои идеи к этому сырью и придает ему форму стула. В качестве мыслителя ум получает идеи у природных объектов физического мира, беря формы материальных вещей из материи этих сложных объектов — например, деревьев или лошадей. Поступая таким образом, ум приходит к пониманию вида объектов, к которому относятся деревья или лошади.
Также следует вспомнить разницу между знанием и приемом пищи. Когда мы едим, то есть принимаем пищу в нашу пищеварительную систему и перевариваем ее, мы берем как материю, так и форму сложного объекта, который дает нам питательные вещества (например, яблока или картофеля).
С точки зрения Аристотеля, яблоко или картофель снабжают нас питательными веществами, потому что мы трансформируем их в материю, переваривая и усваивая.
Усвоение происходит тогда, когда материя, которая имела форму яблока или картофеля, теряет эту форму и принимает форму человеческой плоти, костей и крови. Именно поэтому мы должны принять в наши собственные тела как материю, так и форму материальных объектов, из которых мы хотим извлечь питательные вещества.
Если бы процесс получения знаний был точно таким же, как питание, мы никогда бы не смогли понять вид объектов, к которым относится яблоко или картофель. Чтобы сделать это, мы должны отнять форму сложных объектов от материи, которую они формируют.
В усвоении съедобных вещей нам необходимо отделить материю от формы и заменить форму, которую имеет материя, формой наших собственных тел.
В понимании познаваемых вещей нужно отделить форму от материи и держать форму отдельно от материи. Только будучи отдельной от материи, форма становится идеей в наших головах, позволяющей нам осознать вид объектов, которыми являются яблоко или картофель.
Почему? Это трудный вопрос. Ответ Аристотеля основывается на отличии между видом объектов, к которым относится картофель или яблоко в общем, и конкретной картофелиной или яблоком как уникальным объектом. Это конкретное яблоко, которое я держу в руках, уникально, потому что форма, которая делает его яблоком, объединена с этой единицей материи, которая делает его этим яблоком, а не тем, что лежит на столе. Яблоко, лежащее на столе, имеет ту же форму в другой единице материи. Различные единицы материи, входящие в состав двух отдельных яблок, делают их разными объектами. Форма, которой обладает каждый из них, делает их обоих яблоками — тем же видом фруктов.
Когда у нас есть идея, позволяющая нам осознать, к какому виду объектов относится яблоко, мы понимаем яблоки в общем, а не конкретное это или то яблоко.
С точки зрения Аристотеля, мы не можем понять индивидуальность того или иного яблока посредством идей, но делаем это с помощью наших органов чувств. В случае идей мы осознаём только вид в общем, а не каждый конкретный объект.
Вот почему ум в своем понимании видов в целом должен отделять формы материальных объектов от их материи и держать эти формы отдельно как идеи, за счет которых он понимает мир. Именно поэтому Аристотель назвал разум формой форм — местом, где формы материальных объектов существуют отдельно от их материи.
Сейчас мы подошли к ответу на второй вопрос, поставленный в начале главы. Вводит ли человеческий разум элемент нематериальности в мир, который, наоборот, является материальным? Да, говорил Аристотель.
Если бы разум не был нематериальным элементом в составе человека, он не мог бы дать нам способность понимать материальные объекты, отделяя их форму от материи. И если бы разум не хранил или не удерживал формы материальных объектов отдельно от их материи, у нас бы не было идей, с помощью которых мы осознаём виды объектов в общем: например, что вид объектов, к которому принадлежит картофелина, отличается от вида объектов, к которому принадлежит яблоко.
Чтобы удержать или сохранить форму отдельно от материи, разум сам должен быть нематериальным. Если бы он был материальным, формы хранились бы или удерживались в материи, и тогда они бы больше не смогли быть идеями, с помощью которых мы понимаем виды объектов в общем.
Говоря иначе, чувства и восприятие — это одни из режимов знания.
Когда мы ощущаем и воспринимаем отдельные вещи (это или то яблоко), такое знание включает работу наших органов чувств и мозга, то есть материальных элементов нашей структуры.
Понимание — это другой режим знания. Ощущая и воспринимая, мы узнаём ту или иную конкретную вещь. С помощью понимания мы имеем представление об общем виде объектов, к которому принадлежит эта конкретная вещь.
В отличие от ощущения и восприятия, такое знание не включает работу любого материального органа, даже мозга. Понимание — это действие разума — нематериального элемента нашей структуры, который относится к мозгу как к материальному органу, но отличается от него.
Итак, по Аристотелю, формы материальных объектов в физическом мире являются их нематериальными аспектами. Кроме того, материальный мир, к которому принадлежим и мы как его части, включает нематериальный элемент, потому что мы имеем как мозг, так и разум, отличающийся от мозга.
Это ответы Аристотеля на первые два из трех сложных философских вопросов, с которых мы начали. Третий, наиболее трудный из них, — о существовании полностью нематериального существа — мы рассмотрим в следующей главе.
Мортимер Адлер. Аристотель для всех. Сложные философские идеи простыми словами.